Неточные совпадения
— Тоську в Буй выслали. Костромской губернии, — рассказывал он. — Туда как будто раньше и не ссылали, черт его знает что за город,
жителя в нем две
тысячи триста человек. Одна там, только какой-то поляк угряз, опростился, пчеловодством занимается. Она — ничего, не скучает, книг просит. Послал все новинки — не угодил! Пишет: «Что ты смеешься надо мной?» Вот как… Должно быть, она серьезно втяпалась в политику…
У него не было желания поискать в шести десятках ‹
тысяч›
жителей города одного или двух хотя бы менее интересных, чем Зотова.
О Якутске собственно я знал только, да и вы, вероятно, не больше знаете, что он главный город области этого имени, лежит под 62˚ с‹еверной› широты, производит торг пушными товарами и что, как я узнал теперь, в нем нет… гостиницы. Я даже забыл, а может быть и не знал никогда, что в нем всего две
тысячи семьсот
жителей.
Круглым счетом истребляется зверями по человеку в два дня; особенно погибает много китайцев, вероятно, потому, что их тут до сорока, а прочих
жителей до двадцати
тысяч.
В городе считается около 25
тысяч всех
жителей, европейцев и цветных.
Жителей в Капштате от 25 до 30, а в колонии каких-нибудь 200
тысяч.
Но один потерпел при выходе какое-то повреждение, воротился и получил помощь от
жителей: он был так тронут этим, что, на прощанье, съехал с людьми на берег, поколотил и обобрал поселенцев. У одного забрал всех кур, уток и тринадцатилетнюю дочь, у другого отнял свиней и жену, у старика же Севри, сверх того, две
тысячи долларов — и ушел. Но прибывший вслед за тем английский военный корабль дал об этом знать на Сандвичевы острова и в Сан-Франциско, и преступник был схвачен, с судном, где-то в Новой Зеландии.
Теперь же пока это скромный, маленький уголок России, в десяти
тысячах пятистах верстах от Петербурга, с двумястами
жителей, состоящих, кроме командира порта и некоторых служащих при конторе лиц с семействами, из нижних чинов, командированных сюда на службу казаков и, наконец, якутов.
А вот вы едете от Охотского моря, как ехал я, по таким местам, которые еще ждут имен в наших географиях, да и весь край этот не все у нас, в Европе, назовут по имени и не все знают его пределы и
жителей, реки, горы; а вы едете по нем и видите поверстные столбы, мосты, из которых один тянется на
тысячу шагов.
Четвертое дело это состояло в разрешении вопроса о том, что такое, зачем и откуда взялось это удивительное учреждение, называемое уголовным судом, результатом которого был тот острог, с
жителями которого он отчасти ознакомился, и все те места заключения, от Петропавловской крепости до Сахалина, где томились сотни,
тысячи жертв этого удивительного для него уголовного закона.
Жителей в Корсаковском посту 163: 93 м. и 70 ж., а со свободными, солдатами, их женами и детьми, и с арестантами, ночующими в тюрьме, наберется немного более
тысячи.
Те дербинцы, которые, отбыв каторгу до 1880 г., селились тут первые, вынесли на своих плечах тяжелое прошлое селения, обтерпелись и мало-помалу захватили лучшие места и куски, и те, которые прибыли из России с деньгами и семьями, такие живут не бедно; 220 десятин земли и ежегодный улов рыбы в три
тысячи пудов, показываемые в отчетах, очевидно, определяют экономическое положение только этих хозяев; остальные же
жители, то есть больше половины Дербинского, голодны, оборваны и производят впечатление ненужных, лишних, не живущих и мешающих другим жить.
В настоящее время оно занимает три квадратных версты и
жителей в нем 1368: 831 м. и 537 ж., а с тюрьмой и командой будет более двух
тысяч.
Александровский пост, или, короче, Александровск, представляет из себя небольшой благообразный городок сибирского типа,
тысячи на три
жителей.
Жителей в Дербинском 739: 442 м. и 297 ж., а с тюрьмою будет всего около
тысячи.
— Ничего. Ладно живу. В Едильгееве приостановился, слыхали — Едильгеево? Хорошее село. Две ярмарки в году,
жителей боле двух
тысяч, — злой народ! Земли нет, в уделе арендуют, плохая землишка. Порядился я в батраки к одному мироеду — там их как мух на мертвом теле. Деготь гоним, уголь жгем. Получаю за работу вчетверо меньше, а спину ломаю вдвое больше, чем здесь, — вот! Семеро нас у него, у мироеда. Ничего, — народ все молодой, все тамошние, кроме меня, — грамотные все. Один парень — Ефим, такой ярый, беда!
— Пехтерь! — повторил Фома Фомич, однако ж смягчился. — Жалованье жалованью розь, посконная ты голова! Другой и в генеральском чине, да ничего не получает, — значит, не за что: пользы царю не приносит. А я вот двадцать
тысяч получал, когда у министра служил, да и тех не брал, потому я из чести служил, свой был достаток. Я жалованье свое на государственное просвещение да на погорелых
жителей Казани пожертвовал.
В сих лагерях находилось до десяти
тысяч казанских
жителей всякого пола и звания.
В отчетном году было обмануто двенадцать
тысяч человек; все больничное дело, как и двадцать лет назад, построено на воровстве, дрязгах, сплетнях, кумовстве, на грубом шарлатанстве, и больница по-прежнему представляет из себя учреждение безнравственное и в высшей степени вредное для здоровья
жителей.
Про Свиблово говорят: стоит на горке, хлеба ни корки, звону много, поесть нечего. В приходе без малого
тысяча душ, но, опричь погощан [
Жители погоста.], и на светлу заутреню больше двадцати человек в церковь никогда не сходилось. Почти сплошь да наголо всё раскольники. Не в обиду б то было ни попу, ни причетникам, если б влекущий племя от литовского выходца умел с ними делишки поглаже вести.
Вскоре после «Соловецкого сиденья» на Каменном Вражке поселился пришлый из города Торжка богатый старообрядец, по прозвищу Комар. По имени его и скит прозвали Комаровым. Сначала тут было четыре обители, к концу прошлого столетия было их до сорока, а
жителей считалось до двух
тысяч.
Были оставлены на своих местах только приписанные к ним по ревизии, и каждой жительнице отведено было по просторной келье, но таких приписанных по всем скитам осталось не больше восьмидесяти старых старух, а прежде всех обительских
жителей было без малого
тысяча.
В этом неравном бою проявилась еще раз во всей её неприглядности хищная, варварски-жестокая и некультурная природа германской нации. Как дикие звери, набрасывались они на ни в чем неповинного противника, жестоко расправляясь с мирными
жителями,
тысячами замучивая и расстреливая их, сжигая их селения, разрушая дома, грабя имущества, опустошая их поля и нивы.
— В народных массах совершился несомненный перелом, большевизм изживается. В Купянске
жители встретили нас на коленях, с колокольным звоном. Когда полки наши выступали из Кубани, состав их был двести — триста человек, а в Украйну они вступают в составе по пять, по шесть
тысяч. Крестьяне массами записываются в добровольцы. В Харькове рабочие настроены резко антибольшевистски, не позволили большевикам эвакуировать заводы. Вот увидишь, через два месяца мы будем в Москве.
С тем следователи и уехали от Богачева. После оказалось, что две
тысячи человек работали в ночь пребывания на заводе следователей; деревню разнесли по бревнышку, а землю вспахали, так что и следа деревни не осталось, а
жителей ее Богачев разослал по своим заводам.
Важность этого дела для всего русского общества состоит в том, что, если бы не было этого крестьянского народа и не было бы в нем того христианского чувства, которое так сильно живет в нем, трудно представить себе, что бы было не только с этими сотнями
тысяч несчастных бездомных, бродящих людей, но и со всеми достаточными, в особенности богатыми деревенскими
жителями, живущими оседлой жизнью.
Из тишины ночи поднялись вопли
жителей, ограбленных, лишенных крова и
тысячами забираемых в плен.
В описываемый нами год
жителей в Москве насчитывалось только 30
тысяч человек. В их числе были старые родовитые бояре; другие же менее знатные родом перенесли свои резиденции в Александровскую слободу, которая сделалась городом, украшенным церквями, домами и лавками каменными. Тамошний славный храм Богоматери сиял снаружи разными цветами, серебром и золотом. На всяком кирпиче был изображен крест.
Но теперь истоптанные жатвы, сожженные села, скитающиеся без пристанища
жители,
тысячами гонимые, как стада, в Московию бичом татарина, города, опустошенные на несколько веков, — неужели все эти бедствия не вопиют против вас?
А то шестнадцать
тысяч франков — ведь это значит по два франка с лишком налога наложить на каждого
жителя.
Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве
тысячи раненых в Бородинском сражении, и
тысячи подвод, с
жителями и имуществом, выезжали в другие заставы.
Есть между Францией и Италией, на берегу Средиземного моря, маленькое, крошечное царство. Называется это царство Монако. В царстве этом
жителей меньше, чем в большом селе, всего семь
тысяч, а земли столько, что не хватит по десятине на душу. Но царек в царстве есть настоящий. Есть у этого царька и дворец, и придворные, и министры, и архиереи, и генералы, и войско.